Отыгрывать эльфа не просто - Страница 90

В знак признания Дома СССР Домом Риллинтар и дальнейшего сотрудничества, а также зная положение с магией, Дом Риллинтар предлагает следующее:

В рамках своей компетенции представитель Великого Дома Риллинтар совместно с союзниками организовывают обучение и тренировку сил Великого Дома СССР в пределах возможного для человеческой расы.

Дом Риллинтар безвозмездно передает лекарственные средства магической природы для уменьшения потерь СССР в военных действиях (перечень свойств препарата можно уточнить у сопровождающего лица — капитана Кадорина).

Дом Риллинтар безвозмездно передает представителям Дома СССР алхимическое зелье „кошачий глаз“ (перечень свойств препарата можно уточнить у сопровождающего лица — капитана Кадорина) в количестве тысяча двести (1200) доз.

Дом Риллинтар на все время ведения совместных боевых действий готов производить поставки различных магических и алхимических препаратов, оказывать консультационную помощь в их применении, включающую в себя возможность обучения людей. Для необходимого уточнения вида и размеров возможной помощи предлагаем согласовать состав делегации СССР для дальнейшего сотрудничества».

Вид напряженно застывшего капитана, вооруженного пером, вызвал на лице дроу веселую улыбку.

— Вот и почти все, капитан. Ставь сегодняшнее число и дай мне свиток — подпишусь под этим текстом.

Уже протягивая перо и разворачивая планшетку с распростертым на ней письмом, капитан пробурчал:

— Это как же ты подписываться будешь — ты же по-нашему писать не умеешь, ведь сам только что сказал?

— Не беспокойся, капитан. Проблем с подписью не возникнет. Смотри.

Капля темноэльфийской крови, подобно маленькой каракатице, распростерла свои щупальца на листе. Как будто боясь, что она убежит, ее моментально накрыла узкая черная ладонь с длинными, нечеловечески острыми когтями. В просвете между ладонью и черным как смоль листом послания медленно разгорелось зеленое свечение. Оно неторопливо начало вытекать из-под ладони и тягучей волной, выбрасывающей хаотические отростки, прокатилось к краям листа. Полностью захватив всю поверхность, сияние мигнуло и резко пропало, оставив после себя мерцающие призрачным зеленым светом буквы, еще недавно отбрасывавшие маслянистые отблески подсыхающей человеческой крови. На глазах изумленного капитана дроу оторвал от листа ладонь, скрывающую под собой сложный гриф, как и остальной текст, сияющий странным свечением, встречающимся только у болотных гнилушек, да и то не у всех.

— Ну а теперь секрет, который, впрочем, давно уже перестал быть секретом.

С этими словами дроу зачерпнул из принесенного с собой мешочка горсть просушенного, снежно-белого болотного песка и щедрой рукой рассыпал по поверхности послания.

В наступившей изумленной тишине песчинки вдруг завибрировали и шустро, как намагниченные, принялись расползаться по тексту, притягиваясь к каждой букве, к каждому штриху. Буквально через несколько секунд зеленое свечение полностью исчезло, сменившись искрящимся в дневном свете переливом песчинок… Снежно-белые буквы на матово-черном фоне — стандартная высококонтрастная схема для чтения в условиях плохого освещения. В темноте пещер черные буквы на белом фоне требуют гораздо большего напряжения зрения, чем белые буквы на черном фоне.

Но подивиться на необычное цветовое решение не пришлось. Не прошло и пяти секунд, как текст начал таять и буквально впитываться в материал свитка. Через несколько секунд о том, что на поверхности листа когда-то что-то было написано, напоминали лишь несколько белых сиротливых песчинок, одиноко лежащих на угольно-черной поверхности листа. Смахнув тыльной стороной ладони эти жалкие остатки, дроу встряхнул лист и протянул капитану:

— Вот, оцени!

На автомате взяв за края послание, Кадорин устремил взгляд на чистую поверхность листа и после нескольких секунд внимательного изучения, вплоть до попытки посмотреть на просвет, взглянул поверх края листа на довольно улыбающегося дроу.

— Ну и где текст? И как это в Москве читать будут?

— Эх, хумансы, ну что с вас взять! Андрей, клади послание, приложи к нему ладонь.

Осторожно опустив свиток на планшетку, Кадорин опасливо, будто боялся обжечься, прижал правую ладонь к черной поверхности письма…

Несколько мгновений ничего не происходило, напряженный взгляд Андрея оторвался от письма и сфокусировался на лице дроу. Буквально в тот же момент подошедший старшина издал изумленный вздох…

Под поверхностью письма начал разгораться свет. Не мертвенный болотно-зеленый свет, а веселый искристо-белый с жемчужными отблесками. В глубине матовой тьмы свитка медленно разгорались буквы…

Часам к девяти вечера, наконец-то покончив с нелегким трудом дипломата, я сидел перед почти потухшим костром и потягивал из берестяного стаканчика слабенький, почти прозрачный чаек с земляничными листьями. Между прочим — творение Гены. Он, оказывается, хоть парень тихий, но и руки растут откуда надо, и с травками нормально общается. Правда, его бурду со зверобоем, которую он остальным хумансам в качестве лечебного отвара на всякий случай впаривает, я не то что пить — нюхать даже не стану. Вот, значит, сижу я, чаи гоняю, старшина с бойцами оружием занимается, а Кадорин, как настоящий энкавэдэшник и как большой ребенок, вертит в руках послание и тренируется его показывать. Дите малое — все не наиграется!

Не успел я допить чай, как он все же наигрался, тщательно упаковал послание в планшетку и присел рядом…