Отыгрывать эльфа не просто - Страница 14

— Я воин! И трупы обычно делаю не магией, а честной сталью в темноте! Хотя и магией тоже много чего натворить могу.

— Тем более! Много ты своими острыми железяками против автоматов и пулеметов навоюешь. С такими темпами я от старости умру, а мы все еще воевать будем! В общем, отсталые у вас там методы, нам они не годятся.

— Тогда, хуманс, вопрос о главенстве оставим до первой проведенной операции. И по ее итогам решим — кто из нас прав!

— И какая это операция будет, если каждый сам по себе действовать начнет? А если мы ее вместе спланируем и выполним, то опять: как решать, кто командовать должен?

— С учетом отсутствия у тебя на данный момент оружия, действовать буду я один, а ты будешь помогать! В меру твоих сил, хуманс. Заодно и убедишься, чего мой опыт стоит.

— Ничего, мне хотя бы патронов двадцать раздобыть, а там я тебе покажу, как нас воевать учили…

Первую операцию договорились не откладывать. Решено было дождаться хвоста колонны и попытаться снять охранников, которые по всем правилам должны чуть отставать.

Для нападения выбрали резкий поворот с замечательными зарослями, полностью перекрывающими видимость ушедшим за поворот отрядам.

Сам процесс ожидания прохождения отряда затянулся почти до полной, по человеческим меркам, темноты — приятный серебристый полумрак, затягивающий окрестности, ласковым лечебным бальзамом подействовал на мои уставшие от яркого дневного света и постоянного прищуривания глаза.

В хвосте колонны, на расстоянии примерно восьмидесяти метров, передвигался мотоцикл с коляской, оснащенной пулеметом. При виде такой заманчивой цели у меня руки буквально зачесались от нетерпения. Расположившись в зарослях у дороги на расстоянии ста двадцати метров до поворота, я вытащил пять стрел с листовидными наконечниками (бронежилеты на вооружение немецкой армии в сорок первом году, судя по прочитанной литературе, не поступали, а останавливающее действие у листовидных наконечников было в разы выше, чем у бронебойных). Под постоянный бубнеж солдата: «Ну давай! Чего ты ждешь? Уйдут ведь!» — рассчитал время таким образом, чтобы хвост колонны скрылся из виду за поворотом, а мотоцикл поравнялся со мной и чуть проехал вперед, и спустил тетиву.

Проникающее ранение грудной клетки длинным твердым предметом, к которым, если вы догадались, относятся стрелы, обычно препятствует попыткам привлечь к себе внимание громкими криками. В случае с солдатом, находившимся в коляске, и из-за непосредственного контроля пулемета стрела, вошедшая в правый бок под углом десять-пятнадцать градусов, судя по всему, прошла сердечную мышцу и позволила ему только клюнуть носом на ближайшей кочке. Следующая стрела попала не так удачно, как хотелось. Скорее всего, как раз из-за той же кочки. Мотоцикл уже проехал некоторое расстояние, и угол вхождения стрелы в спину был далек от оптимального. Попав в цель в районе правой лопатки, она привела к довольно громкому вскрику, слава Ллос, заглушённому стрекотанием работающего двигателя. Бросив руль и попытавшись схватиться за стрелу, водитель упал с мотоцикла, который проехал еще метров десять и заглох, уткнувшись в кустарник.

Быстро выбежав на дорогу, мы с красноармейцем метнулись к ползущему в пыли телу, все еще пытающемуся дотянуться правой рукой до древка стрелы. Что-нибудь крикнуть из-за наполняющихся кровью легких немец даже не пробовал. Остановив Сергея, уже нацелившего штык винтовки для добивания противника, я приказал:

— Не здесь!

Подхватив раненого и вызвав у него сильные судороги из-за рывков при переноске, мы оттащили его в придорожные кусты. Раненого я оставил с Сергеем, дал задание разобраться. Метнувшись к мотоциклу, вывел его на середину дороги, выволок из него пассажира, не вынимая из тела стрелы.

Вернувшись, застал Сергея увлеченно снимающим с немца штаны. Рыкнул на товарища за сломанную при переворачивании на спину стрелу, быстро помог освободить труп от амуниции и боеприпасов. Потом кивнул хумансу на второго клиента. Закончив с вещами, перекатил труп спиной вверх и двумя узкими и глубокими разрезами тесака вынул стрелу — незачем помогать военной полиции в расследовании.

Пока Сергей с брезгливым видом медленно вытягивал стрелу, подхватил из новоприобретенного имущества одну гранату всем известного по фильмам вида и метнулся к мотоциклу, по пути вынимая из разгрузки кусочек капроновой нити.

Положив лук на землю около мотоцикла, я снял с крепления пулемет и поместил его рядом. Откинув сиденье пассажира, сунул нос в багажный отсек — судя по всему, немцы мне попались основательные. Сгрузил на дорогу два свертка и котелок, снял деревянный ящик с инструментами, установленный на багажнике мотоцикла, и присоединил его к пулемету. Проверив две притороченные к мотоциклу канистры с бензином, решил их не брать — тяжелые как сволочи!

Плюхнулся под мотоцикл на спину, быстро прикрутил гранату к раме в неприметном снаружи месте и, открутив колпачок, привязал нить к фарфоровому шарику запала. Воткнув в землю под колесом рогульку, привязал к ней нить, идущую от гранаты, щедрой рукой зачерпнув дорожной пыли, засыпал рогульку и нити крепления гранаты на раме.

Подхватил сгруженное добро, накинул на одно плечо лук, а на другое — пулемет и, как вьючный верблюд, побежал к придорожным кустам, на место встречи с напарником.

Вывалился на полянку и застал Сергея пучками травы оттирающим от крови свои гимнастерку и лицо. Впрочем, ему это не особенно удавалось, горло раненому он перехватил со страху аж до позвоночника и при этом уделался, как поросенок. Презрительно хмыкнув и быстро обобрав оставшийся труп, занялся упаковкой трофеев. Быстро заныкал три гранаты в петли разгрузки и перетянул освободившимися портупеями свертки и ящик с инструментами, потом повесил получившуюся седельную сумку себе на плечо, подождал, пока Сергей подхватит карабины, и двинулся в глубь леса, забирая в сторону движения колонны.